1, я

Итак.
Сон - стабильно. Снится - окорочка. Снится со вкусом. Сниться очень приятно. Что? Проснуться? В упряжку? Работать? Ну вас, сон снится. Невероятный сон...
Затем жизнь шла по плану, разве что Майк не будил хозяина, а наоборот. Потом - кормежка, причем, веееесьма сносная, от чего ж ему такие насыщенные сны снятся. Дальше по графику - прогулка, пометка, стандартный обнюх периметра и счастливое бегантье по двору, пока не загонят. Процесс, скажем откровенно, бесподобный, нырять в снег - одно лишь удовольствие. Зима вообще хороша, пусть и нос жжется и холодновато, ведь этого не сравнить с той яркостью и борьбой, которая сопровождает зиму на Аляске.
Потом Майка закрыли в доме... Его очень редко запирали, а потому, едва ли можно представить то чувство скуки, кое он испытывал в этом месте один. К тому же, это - территория врага, холодильника, который никогда не дремлет и всегда готов перейти в наступление. Не в силах смириться с этой мыслью, пес улегся напротив врага и уснул, изредка пробуждаясь и глядя на возможного противника так настороженно, что казалось, что он и правда сейчас сдвинется.
Сон - фигово, снится не помню что, и, в общем, не имеет никакого отношения к окорочка.
Проснулся пес со странным ощущением. Ему было холодно и как-то непривычно, да и до такой степени, что он сразу же попытался вскочить - и упал.
При падении он обнаружил, что совершенно отличается от себя настоящего. Во-первых, он совершенно не чвствовал своей шерсти. Ну совсем. Разве что чуток на голове, да и то было несравнимо с его великолепной шевелюрой. Во-вторых, пол был реально холодным. В-третьих, он стал больше и при падении ударился. В-четвертых, удлинились лапы... В конечном счете, Майк сообразил, что он - не Малька, а какое-то совсем другое существо. И существо это - человек.
Навыкам человека долго обучаться ему не пришлось - оно все сами было в него словно вложено от рожденья. Он быстро сообразил, как надо встать, быстро поднялся наверх и напялил что-то из обихода Марса. Что-то это выглядело не очень - большое было для его подросткового(откуда - непонятно) тела, да и одеваться Майк не умел - что на левую сторону, что задом наперед, что не застегнул.
Все эти действия он провел чисто потому, что ему это велели какие-то инстинкты, за которые он хватался, как за путеводную звезду, однако, дальше от него требовалась какая-то мысля. И мысли этой, упорной, никак не было - он вовсе не мог понять, что ему теперь делать. Загадочное нечто, снабдившее его умением ходить и кое-как одеваться, больше никак не проявлялось, и единственное, что ему оно подсказывало - так это молчать о своей собачьей сути. Почему? Непонятно. Ну да, ещё животные инстинкты говорили, что все это будет не так уж и долго и вернется на круги своя, да вот когда - не сказали, противные.
Звуки... Дверь хлопнула, шаги.
- Она своя, - послышалось снизу, похоже, что пришел Марс. - Хоть бы посмотрел на меня, - фыркнул Майк, усевшись на кровати и стараясь что-то надумать.
Любопытство в итоге взяло свое и собака, а вернее, уже паренек, начал медленно спускаться по лестнице. Увы, на этот раз его обалденные навыки подкачали, да и одежка тоже была неудобной до неприличия - штаны-то как свесились. Итак... Обворожительный полет главного героя не может оставаться незамеченным, ибо символизирует его отрыв от реальности и помогает ему приблизиться к долгожданной мечте. Только вот пол на пути встал, какая ж досада. Итог: свалился на последних ступенях и теперь грандиозно валялся кверху задом прямо перед лестницей, аля добро пожаловать домой.

2, фиа, пара хозяина

Удар спиною в дверь, чем-то похож на удар в спину, собственно материально - так и есть, но морально - не хватает принципов. Фия никогда не жила в ожидании этого самого удара, но в последние дни так кто-нибудь и норовил ей как следует вмазать, по клетчатым лопаткам, лучше бы уж по лицу били, так хотя бы прямо с целью встречаешься, без обходных путей.
Вот значит встретились мы с дверью, на добрых сантиметров двадцать оторванные от земли, сильные руки удерживают воротник, не давая окончательно сползти по стеночке. Горячее испанское дыхание, просто не от кого в городе больше не пасет смесью табачного дыма с едким и проблеском солнца, Фиаско не по волчьей памяти знала, как порой воняет солнце, им непросто пропитываешься, с ним сливаешься, посему и не составляет труда узнавать и находить из тысячи - единственного.  Конкретно ее уникум, походу совсем опустил свои лапы, пусть сейчас он очень даже напряжен и лапы эти самые держали достаточно крепко, но видно было человеческому взору, что Марс порядком сдулся, увял, но только, кто ему позволит сделать это до конца? Раньше, у девушки их было четыре, и она с радостью поделится оставшимися с этим парнем, просто потому что ей не все равно, ей марсианское существо очень важно. Именно поэтому собственные ладони перехватывают его, именно поэтому она не начинает лепетать оправдания, коих можно наскрести целые кучи, но ни одно из них для Марселя не подойдёт, такой уж он человек и на подсознательном уровне, беловолосая это понимает, вскоре и так поймет, но сие позже, пока же, она промолчит, как там особо умные говорят "придет время, и ты поймешь, придет время и ты узнаешь/осознаешь/научишься", вот, и для тебя часы натикуют канун, Боррас, ты только зря не нервничай, потому что чует мое сердце, за твоей дверью, тебя ждет еще как минимум один сюрприз, готовься.
На слова "она своя" внутри полетело что-то вверх, как лифт в высотке, плавно и в тоже время очень быстро, высоко. Дико знакомая прихожая оказалась точно такой же, как и в последний раз, когда только этот дом стал обителью?  - Марсель, знаешь, я могла бы с тобой поговорить на эту тему... - разноцветные глаза вперились в Малька, ну как Малька, для Фиаско это определенно давно знакомый ей пес, но вот для испанца, кхм, мягко говоря тот вряд ли сделает правильный вывод, начиная свою фразу, девушка поспешила последнюю закончить.
- Да-да, я о нем, ты ведь наверное и не думал о том, что вот вроде как собака была, а потом бабах и нет собаки, зато ну..кхм.. - девушка совсем замялась, сказать как-то резко стало нечего, будто бы словарный запас отрубили. Ситуация приобретала некий виток комичности, Фиа немного пробубнила себе под нос всякой всячины и незаметно для Марса просунула голову тому под руку, получилось очень даже посемейному. Аж слезы наворачиваются, некрупная ладонь помахала рассевшемуся на диване парню, мол, бывает, друг, ты такой не один.

3, марс, хозяин

Она ничего не ответила. Молча терпела, как когда-то сносила все вспышки безумства, вспыхивающие в этом грубом, импульсивном существе. На мгновенье он снова наполнился животной силой, снова ожил, после спячки, окутавшей его на добрые несколько месяцев. Вновь Марс погружался в любое чувство, которое настигало его, с головой. И, как и прежде, жечь было наслаждением – приятно было дать волю своему гневу, жечь, рвать, крушить, раздирать в клочья, уничтожать бессмысленную проблему. Нет решения? Так вот же, теперь не будет и проблемы! Огонь разрешает все! Но не все так просто, когда перед тобой маленький человек, большой ребенок, порой поступающий вернее любого взрослого и самого Марселя в том числе. Фиаско, бывало, частенько приходила к нему по ночам, после своего исчезновения. Со временем это случалось все реже, пока не прекратилось на совсем, но в снах этих она являлась перед испанцем свежая, как воздух гор, как будто лучи солнца еще блестели в ее глазах. Но этой ночью девушка поразила его – эта сила, эта трагичность, эта щемящая беззащитность. Фиа ничего не объясняла, а Марс, пусть и требовал оправданий, но не был уверен на все сто, что хочет все же их услышать. Слова, даже самые мудрые и прекрасные, не всегда могут описать то, что легко и просто выразит взгляд. К сожалению? К счастью? Не знаю. Иногда приятнее спрятаться за пологом изысканных фраз, чем выдать то, что чувствуешь, случайной тенью, промелькнувшей в глазах.
Внимательно смотря в лицо беловолосой, Марс услышал грохот на лестнице. Секунду назад ему казалось, что Майк спускается по лестнице, но когда испанец повернул голову и обратил взгляд вниз, он, мягко говоря, опешил. У последних ступеней, распластавшись на деревянном полу, лежала совсем не собака, а человек. При чем не просто человек, а парень, со взъерошенными волосами. Глаза испанца расширились, сжав челюсти, он прожигал взглядом юнца, неизвестно как оказавшегося здесь. А хотя постойте. Дверь. Боррас не закрыл ее по дурости своей.
- Марсель, знаешь, я могла бы с тобой поговорить на эту тему... – проговорил голосок Фиа.
Марс резко повернул лицо на нее, но, проследив за взглядом разноцветных глаз, опустил глаза за чужака, лежавшего на полу. Терпение его было на исходе.
- Да-да, я о нем, ты ведь наверное и не думал о том, что вот вроде как собака была, а потом бабах и нет собаки, зато ну..кхм..
Девушка незаметно шмыгнула к Марсу и поднырнула ему под руку, помахав ладонью валяющемуся на полу существу. Взгляд испанца постепенно стал сменяться, брови его свелись – всем своим видом он говорил, мол, женщина, ты что несешь вообще?
- Так все. – нервно проговорил он, моргнув, посмотрел на парня, после чего сделал три больших шага в его сторону, сократив расстояние. Наклонившись, Боррас схватил нарушителя за локоть и резко поднял, еще раз хорошенько встряхнув, чтобы тот очухался и не посмел снова стечь на пол:
- Ты что тут делаешь? – гневно спросил Марс.
Все же, дипломатия явно не его конек. Когда используешь грубую силу, процесс разгадки как-то убыстряется, вам так никогда не казалось?
Между тем карие глаза в упор смотрели в глаза юнцу. Лицо было совсем еще мальчишеское, сам парень ростом чуть выше, чем Фиа. Взгляд Марса спустился с лица незнакомца ниже, и что же он увидел? Очень знакомая черная рубашка, чьи пуговицы были застегнуты неправильно, и которая была парнише явно не в пору, превышая его размер раза в два; свободные серые спортивные штаны, висевшие на нем, и явно надетые задом на перед; босые ноги. Не веря своим глазам, Боррас медленно, но крепко взял сзади за воротник:
- Это что, мои шмотки?! – повышал он голос, окончательно потеряв терпение и начиная звереть, - Попутал что-ли?! Ты кто такой вообще?!

4, я

- Полсекунды, полет нормальный. Вынужденная посадка... Черт, пол-то реально холодный! И больноооо, - тихо, про себя промычал Майк, сам едва ли осознавая, что за чушь плетет.
Кое-как вытянувшись во весь рост, и приподняв голову, дабы разведать обстановку, Майк, скептически сдвинув веки, нашел, что в доме кто-то левый. Кроме него, ага. Причем, этот кто-то левый был явно знакомым - да только мелкий никак не мог понять, кто это вообще. Соображалка активно работала две минуты, пока до неё не дошел вывод: товарищ по несчастью. Такое же перевоплотившееся существо, как и он сам. Ещё и кое-как ему удалось опознать это существо - и им оказалась та странная волчица, которой постоянно пахло вокруг дома. Головушка заработала ещё усерднее, думая, как поступить. С одной стороны, ей давно надо было начесать загривок, а с другой, эта мадам сейчас была единственной, кто наверняка понял всю суть его прекраснейшей ситуации.
Итак, с щедростью царя, дарившего холопу огромные поля, он подарил волчице пока пару дней вольной и мирной жизни - надо бы собой сначала заняться, а потом гадов всяких гонять.
А бабенка-то ещё и сообразила и постаралась как-то выпутать его, задобрить Марселя! Майк даже как-то обрадовался, надеясь, что у неё все выйдет, а ему, родимому, ничего делать не придется. Только вот крепкая рука Борраса, поднявшая парня за локоть и встряхнувшая для полного набора, говорила ну я-а-а-авно об обратном. Даже обидно как-то.
- Ты что тут делаешь? – импровизация, импровизация, импровизация... чертчертчерт... Живу, блин, чего ж ещё-то! Пришел трубы заменять, помогать, я ваша тетя, я пришел спасти мир, защитить от холодильника!
Судорожно ловля губами отрывки из этих выражений, он не получил в итоге ничего внятного, кроме испуганного взгляда. Ему казалось, что он сейчас вдвое сжался, чуть ли не в пса обратно. Ну почему псов жалеют, а людей нет?!
Вскоре, Марс заметил ещё одно дополнение в виде одежды. Ну за чтооооооо? - спрашивал внутренний голос
- Это что, мои шмотки?! Попутал что-ли?! Ты кто такой вообще?! - он орал. Орал так громко, как Майк в жизни не слышал ни от кого. Зверь, черт побери, больше, чем он, псина! Мелочь попыталась как-то сжаться в комок, совершенно не понимая, что за фигня его ждет. Единственное, что он мог сказать, было не очень-то и подходящим в данной ситуации:
- Меня Маааайк зовут, - все это было связано с каким-то скулежом, истинно-собачьим и ожидающим настоящую трепку.
к счастью, испанец взял ничего не понимающего Малька за рубашку, неправильно застегнутую, кстати говоря. Пользуясь тем, что она была ему не по размеру, парень быстро из неё вынырнул и пустился наутек - сначала наверх, на второй этаж, так как путь к отступлению - дверь, был закрыт фигурой хозяина. На этот раз, добрался он дотуда без происшествий, однако, он понимал, что за ним сейчас наверняка погоня, а потому, без особых размышлений, пустился к окну и сиганул прямиком в снег. Полет долгий... А он начал вспоминать каким он был забавным в детстве, как познакомился с Марсом - вся жизнь перед глазами пролетала.
И тут ещё одно огорчение... СНЕГ ХОЛОДНЕЕ ПОЛА. В таком снегу ему спокойно не сдохнуть. Окоченев в один момент(привычной шкуры не было), он истошно заорал от неожиданности, и тут же прыжками пустился обратно на террасу, ибо в такой одежке по Аляске ему было не поскакать, да и не к кому.
- Да черт побери, пусть хоть в яичницу сделает, там теплоооооо, - проныл Майк под дверью, но, все-таки испугавшись постучаться. съехал по стене вниз и уселся прямо рядом с дверкой. Ну почему, когда он был в собачьем виде, ему открыли дверь сразу, откормили и кров дали, а как человеку, кулаки показывают?
-Придурки, тут холодно! - собрав последнюю храбрость в кулак, крикнул Малёк, встав на свои босые и подпрыгивая в непонятном танце, чтоб обогреть себя

5, фиа

Марсель, чего ты нервничаешь, подумаешь, я - волчица, а этот парень - пес. Будто бы тот факт, что мы оба ошивались около тебя, оба валялись на твоей кровати и диване, покушались на безмятежное содержимое холодильника и в буквальном смысле висели на твоей шее, свесив лапки, да объедали тебя под шумок, хоть что-то изменит. Паника, друг мой, Гитлера сгубила, а ты, красавец-мужик в рассвете сил и лет, да за такими как ты нужно толпами бегать, что мы собственно и делаем, правда толпы эти маленько озверевшие в прямом смысле слова, но какая разница то?
Захлопав в ладоши, беловолосая наблюдала картину мужских разборок, по ехидничать над засранцем мальком стало вдруг делом жизни, нет, никакой ненависти она к нему не испытывала, и на ответную не рассчитывала, но порой это громкое и почти безумное тявканье, когда вообще не при делах и типо по делам движешься вдоль этой улочки, доставало, вот честно. Уши, как и перепонки в них вкупе с терпением - железом не отличались, а посему и смешки, скрываемые ровными рядами зубок сейчас выглядели очень правдоподобно. Ох, какая грация, какая порода просачиваются в этом пареньке, явно лайкой в прошлой жизни был, а какой форсаж на лестнице заделал, а сколько дрифтов, ммм, любой коллекционер позавидует. Погоня быстрая, короткая и стремительная, буквально несколько секунд и пожалуйста - злющий пыхтящий чайник с Марса, и завалившийся в подзаборный сугроб мальчишка-оборотень, его же можно так назвать, да?
Фиаско было двинулась к своему испанцу, как в дверь несколько раз громко стукнули, наверняка еще и всем телом пару раз припечатались, для полноты результата. Пока задыхающийся эмоциями Боррас, крыл многовитражными и стеклоэтажными матюками каких-то заблудших вовсе не восвояси путников, девушка, радостная донельзя, дернула ручку входной двери на себя, но вот неожиданность, не открывается! Дернула еще раз - нуль в квадрате. От досады, тоски и беспомощности, пятка совершила лобовой натиск на нижнюю часть неподдающегося препятствия. На пороге дрожавший и почти раздетый танцевал чечетку Майк:
- Здравствуй, путник, коли в дом заходишь, не позабудь хозяина поприветствовать, - прочитанная фраза из одной книженции так и вертелась на языке в последнее время.
- Марс, прости моего кузена, он у нас немного диким вышел... не так ли, Майк? - отличная отмазка! Так держать, раунд два, в студию.

6, я

Двери рая открываются перед Майком! Плотные, непробиваемые двери, полные узоров. За ними скрыты неземные богатства, за ними скрыта еда и кров, а самое главное... ТЕПЛО. Ибо холодно, нецензурно холодно! Танец, исповедуемый оледеневшими шаманами из каких-то далеких стран, ни капли не работал, и даже согнуть ногу казалось невероятным ужасом... И тут - двери открываются! Открываются... Там тепло... Нет, там КАМИН. Огромный, теплый камин с огнем, а ещё батареи, и плед, и одеяла. Да как он мог оттуда спрыгнуть вообще?! Признал ошибку, каюсь, домик, никогда больше из тебя не вылезу, я буду тебя боготворить и любить, ибо ты ахеренен. Мне было невдомек, я не мог понять, насколько ошибался, пока не потерял тебя, прости, впусти-и-и...
Слушать что-то, когда прекрасные врата открываются, а все твое тело оледенело и раскраснелось, аки помидор? Ага, обязательно. Майк без лишних приветствий и огрызаний (и челюсть, и мозг не желали работать) тут же нырнул в дверушку-родимую-любимую-прекрасную-невероятно невероятную и т. д. и т. п.. Он даже не смотрел, тут Марс али не тут. К черту!
КАМИН, КАМИН, КАМИНУШКА, только он согревал Майка холодными вечерами, только он одаривал его своим теплом, только он. Никто больше так не любил бедного "оборотня". И этот "оборотень" сейчас точно так же возлюбил сий прелестный камин, и тут же пустился к нему, такому одинокому, брошенному в пустой комнате...
По дороге он, как мог, выкинул эти чертовы сырые штаны, принадлежавшие Марсу. Иначе бы получил ещё больше, да и теперь они, сырые и холодные, не особо-то и были нужны. Вот он и остался в том, в чем цензура позволяла, ага. И это, что позволяла цензура, он бы тоже снял, и оно тоже было не его, но почему-то не захотел. И хорошо...
А потом пристроился к любимому, бедному, несчастному каминчику, завертелся у него, точно так же, как вертелся псом, по очереди пытался засунуть в пламя то руки, то ноги, изредка доставая их и сгибая пальцы, проверяя, прогрелся или нет... Отойти от камина его могло заставить разве что перемещение самого камина - ни землетрясения, ни лавины... Черта с два он позволит им тронуть любимый и прекрасный источник тепла, ну черта с два.
- Ага, кузееен, - подтвердил наконец-то он.